В саду у Дженни Бутчарт

Иногда я думаю, что любую группу людей можно по разным признакам разделить на несколько подгрупп, как минимум, на две. Например, тех, кто пишет правой рукой и тех, кто делает это левой. На сов и жаворонков, автомобилистов и пешеходов, на любителей получать кофе в постель и ярых противников этого «романтического» действа, на тех, кто любит слезоточивые сериалы и кто их на дух не переносит… И так можно продолжать до бесконечности. А уж как можно кроить и перекраивать все человечество во всей его массе! Например, нас часто в разных, особенно политических, контекстах делят по цвету кожи, вероисповеданию, приверженности к тому или иному общественному строю и так далее и тому подобное. Такие разделения обычно ни к чему хорошему не приводят. А вот к столкновениям, конфликтам и войнам – запросто. И вся мировая история тому подтверждение.

Впрочем, вспомнив о признаках, разделяющих нас, людей, я хотела бы упомянуть лишь об одном из них, который имеет непосредс

твенное отношение к тому, что я задумала написать прямо сейчас. Если говорить о способе восприятия окружающего нас мира, то я уверена, что всех людей на земле можно условно разделить всего на две группы: на тех, кто в луже видит только грязную воду и на тех, кто в этой грязной воде видит отражение луны. Вот так, ни больше, ни меньше. Про лужу – это общеизвестная метафора, но все, что за этим стоит, наполнено для меня глубоким смыслом, и все дальнейшие слова будут только мои.

…В самом начале прошлого века в Западной Канаде, а точнее, на острове Ванкувер, преуспевающий промышленник Роберт Бутчарт занялся производством цемента, предвидя строительный бум в этих местах, который случился, как он прозорливо и предполагал. Сырье для производства цемента добывалось открытым способом, в карьере. Со временем карьер был выработан, а удачливый предприниматель сделал на цементе приличное состояние. Но карьер остался и после выработки имел вид сырой и грязной серой ямы.

У Роберта была жена, Дженни, и она явно принадлежала к тем людям, которые как раз видят в луже отражение луны, а не мутную воду. Сомнений просто не может быть. Иначе как объяснить, что эта необыкновенная женщина «рассмотрела» в зияющей мертвой каменоломне кусочек будущего рая, который сейчас видят все, кто сюда приезжает? Про рай, может, и сильно сказано, но ведь настоящий рай никто не видел, а представления о нем есть у многих. В моем представлении рай - это оазис концентрированной природной красоты, которая способна проникнуть даже в каменном сердце и быстро произвести там переоценку жизненных ценностей. В прошлом году я была в Южной Италии и когда ездила по Амальфитанскому побережью, то была уверена, что если рай существует, он должен выглядеть только так и не иначе. Теперь, после путешествия в Канаду, я думаю, что увиденное мною в прошлом году – лишь преддверие рая. А сам он для меня теперь выглядит так, как тот небольшой участок земли, который Дженни Бутчарт превратила в рай, причем, полностью рукотворный. На месте карьера она разбила сад. И какой!!! В Европе много садов и парков. Их мною видано-перевидано. И во Франции, и в Италии, и в Швейцарии, и, конечно же, в Англии. Только слепой не заметит, что за всем великолепием этих садов стоит многовековая культура возделывания растений, целые отрасли разных наук, практические умения и навыки, передающиеся из поколения в поколение, огромная любовь и ежедневная забота многих и многих людей.

Я помню все европейские сады и парки, которые мне встречались, помню свой восторг и восхищение, помню, как от молчаливого созерцания прекрасных ландшафтов удесятерялись силы и обновлялись чувства… Помню все… Но! Сад Дженни Бутчарт – лучший из садов, которые я видела в своей жизни…

Этой женщины давно нет среди живых, садами семьи управляют уже ее правнуки и праправнуки, но я уверена, что память об этой необыкновенной женщине сохранится на века, пока существует ее сад. А запустение этому саду не грозит, про забвение и говорить нечего. Сначала это был действительно семейный сад, да еще друзья навещали Дженни и Роберта, а сейчас ежегодно сюда приезжает несколько миллионов человек, сад открыт круглый год и круглый год здесь красиво. Красиво… Так красиво, что хочется себя ущипнуть – не сон ли это. Даже если бы я хотела преувеличить - ничего у меня не получится. Хорошо, что сад был полон людей, когда я была в нем. Хотя я не люблю многолюдные толпы, очень не люблю. Но даже боюсь представить, чтобы со мной было, если бы я находилась в нем одна. Но присутствие людей, которые ходили, как и я, с ошарашенным и пораженным видом, совершенно не следя за удивленными (а часто глуповатыми от смешения чувств) выражениями своих лиц, было очень кстати. Хотя бы потому, что мне удалось сохранить остатки самообладания.

Если бы мне в те несколько часов, проведенных в саду Бутчарт, кто-нибудь предложил в нем остаться и поработать распоследним помощником самого младшего садовника и только за еду, я бы осталась, не раздумывая. И Бог с ней, с работой на родине, налаженным бытом, определенным статусом, все это было мне в тот момент совершенно не важно. Я судорожно думала, где набраться сил, чтобы уйти из этого сада.. Понимала, что ведь все равно придется уходить. И если бы можно было остановить время, я бы его остановила. Потому что отчетливо осознала, что в повседневной жизни мне не хватает красоты, которую можно видеть ежедневно, а не периодически. Причем, именно цветущей красоты сада.

Это ведь только кажется, что человеку много нужно. А если хорошо подумать, то это совсем не так.. Если обостряются самые насущные потребности, но только если действительно обостряются, то даже закоренелый сноб становится нормальным человеком. Если он по-настоящему голоден, то предпочтет хлеб лучшему пирожному, если замерз – будет рад согреть руки у костра, а не тратить время на поиски места у роскошного камина, а если в пути его застанет дождь, то подойдет и первый попавшийся ветхий сарай.. Не до снобизма, когда речь идет о жизни или смерти от голода и холода…Конечно, это очень серьезный и дискуссионный вопрос – человеческие потребности – и лучше его опустить. Да и не подходящее у меня сегодня настроение, чтобы открывать подобные дискуссии. Но если вы соскучились и изголодались по красоте, то сад Дженни Бутчарт – лучшее из лекарств. Я сейчас вся во власти воспоминаний о нем. Сколько таланта было у этой маленькой и хрупкой женщины, какой дар предвидения, и какая бездна вкуса! Конечно, ее сад – результат коллективного труда. Одной было бы невозможно воплотить в жизнь такой смелый замысел. Когда у нее возникла идея превращения старого карьера в сад, муж полностью поддержал свою жену. Со всей округи сюда завозилась земля, была проделана огромная работа по составлению разного вида ландшафтов, закупались семена и саженцы разных растений. Теперь в этих садах растет миллион их видов. Это просто чудовищная цифра, если понимать, что каждый вид представлен еще и разнообразными сортами. О красках и их сочетаниях я вынуждена умолчать. Я в который раз повторяю – ЭТО надо видеть. Иногда я думаю, хорошо или плохо то, что мне довелось побывать в этом саду? До поездки в Канаду я, к своему стыду, даже не знала об его существовании. Все-таки Канада на моей родине еще не ассоциируется с туристической страной. Многие мои соотечественники плотно застряли в Египтах и Турциях. Может, поэтому информация о достопримечательностях Канады так скудна. Если не считать Ниагарского водопада, о котором знают даже двоечники, открывавшие учебник по географии только перед школьным экзаменом. Увижу ли я что-нибудь прекраснее, чем сад Дженни? Не знаю. Может, и не увижу.

По тексту я употребляю то слово «сад», то «сады». И то и другое правильно, но с небольшой оговоркой. Центральным местом этого шедевра садово-паркового искусства является, без сомнения, Затопленный сад – тот самый бывший карьер. Он сейчас стоит у меня перед глазами, а руки беспомощно ищут подходящие буквы на клавиатуре, чтобы составить из них подходящие слова, но увы! Не только слов, букв не хватает.. Интересно, если бы я выучила китайский язык и знала несколько тысяч иероглифов, это помогло бы? Не уверена. Ни разу мне еще не было так трудно изъясняться.. Просто не знаю названий тех красок, которые есть на палитре у природы. Я видела сад в самом начале сентября, когда лето еще не хотело уходить, а осень уже настойчиво требовала своего присутствия. Поэтому даже листва на деревьях была многоцветная – летне-осенняя: ярко-зеленая и подернутая желтизной, оранжевая, красная, алая, багровая, лиловая и Бог еще знает какая. Цветы описать просто невозможно. Я не знаю, как надо любить растения и понимать их, чтобы они так цвели. Как будто это последнее цветение в их жизни, завтра – конец света, и они отдают все, на что только способны. Растения вообще самые благодарные существа и сторицей вознаграждают за заботу. И у них есть важное и неоспоримое преимущество перед людьми – они молчат..

Короче, цветы просто непередаваемой красоты. Эффект от их созерцания выражается во временном остолбенении. Все посетители периодически столбенеют, и никто не в силах здесь их разделить (по национальности, цвету кожи и вероисповеданию и т.д.). Разве что трезвенники пересматривают свое отношение к алкоголю, который, как ни крути, а иногда уместен... Дженни Бутчард объединила всех, хотя вряд ли ставила перед собой подобную цель.

В садах работает 36 садовников, которые прекрасно знают свое дело, думаю, что и без ландшафтных дизайнеров не обошлось. Иначе просто нельзя объяснить, как без их фантазии можно создать такие сочетания всего, что способно цвести. Причем, что интересно – цветы не экзотические, во всяком случае, для меня. Западная Канада и Украина находятся практически на одних широтах. У меня на родине большинство из них тоже есть, но тем разительнее отличие их состояния. Чтобы было понятно женщинам – это все равно, что в плане создания завлекательного косметического эффекта сравнивать тушь для ресниц раскрученного европейского бренда с сажей из печки. А чтобы было понятно мужчинам, приведу сравнение и для них. Правда, только мои соотечественники смогут оценить его. Есть автомобиль марки Запорожец и марки Бентли. У того и другого 4 колеса, двигатель, ну я не знаю, дворники на лобовых стеклах, да, вот еще что: и тот и другой передвигаются, но разница точно есть. Даже за руль садиться не обязательно.

А теперь снова в сад.. Одни из любимых цветов моего детства – львиный зев – у меня на родине принято считать чем-то вроде «статистов» на клумбе. Ничего особенного, незаметные цветочки, даже глаз за них особо не цепляется, если поблизости растут более крупные и яркие. И они же, но в садах Бутчарт… Крупные, бархатные, с сочными листьями, львиные мордочки просто улыбаются всем и каждому. То же самое можно сказать о петуниях, георгинах, астрах, герани, настурции и даже тривиальных бархатцах. Или бегонии. У нас они постепенно «выходят» из цветочных горшков и переселяются в открытый грунт. И в Киеве уже пытаются создавать из них красивые композиции, поскольку у бегоний в этом смысле почти неограниченные возможности. Но только теперь я понимаю, как могут выглядеть бегонии, когда им хорошо и комфортно живется. О всевозможных оттенках их окрасок я просто снова умолкаю. Но размеры! Я уже писала о гигантомании на американском континенте. Похоже, бегонии садов Бутчарт ее ярые поклонники. Ну, как можно сказать иначе, если размер цветка больше, чем ладонь взрослого человека? Вдруг подумала, что если этот мой рассказ прочитает какой-нибудь очумелый ботаник, который не может поехать в Канаду и убедиться в правоте моих слов, он точно проклянет меня. Хотя бы заочно. Ведь то, что я сегодня пишу, для такого человека просто жестокая дразнилка. Так что не буду особо изощряться. Тем более что слова здесь более чем бессильны.

В качестве своеобразного антуража в Затопленном саду для контраста оставлены отдельные составляющие бывшего карьера – старая заводская труба, вагонетка, что-то похожее на землечерпалку или как там оно может называться. Есть и фотографии из прошлой жизни этого карьера, и только с большим напрягом можно найти общее между старой грязной ямой и тем совершенством, которое видишь сейчас. И можно лишь представить, какой титанический труд был вложен в этот клочок земли, и продолжает вкладываться ежедневно. Даже не знаю, с чем сравнить… Ну, вот если бы кому-то в голову пришло пересчитать песчинки в пустыне Кара-Кум. Да и то, не очень удачное сравнение. Сады Бутчарт – воплощение осмысленного и вдохновенного труда людей, любящих и понимающих свое дело, а скучная «инвентаризация» даже невероятного количества чего бы то ни было – просто тошнотворная механическая работа, хотя и очень трудоемкая..

Кроме Затопленного сада, в этом безумствующем цветочном мире есть еще японский сад, итальянский сад и розарий. Да, еще и необыкновенные фонтаны! Нарочно не буду о них говорить, это мне не по силам. Хорошо, что у роз пик цветения уже закончился, иначе мне там бы и виски не помогло, хоть ведро его выпей. Розы – мои любимые цветы. Их сортов и оттенков тоже невообразимое количество, но розарий выглядел уставшим: и от безудержного летнего цветения, и от миллионов носов посетителей, которые непрерывно погружаются в розы и изрядно их истрепали. Запахи изумительные. И лучше я поеду песок в пустыне пересчитывать, чем буду пробовать описать запах этих роз.

Японский сад тоже уникален. Я никогда не была в Японии, хотя много читала об этой стране, ее истории и культуре. И когда я смотрела на японский сад – спокойный, скромный и умиротворяющий, то поняла – в Японию мне нужно срочнейшим образом, причем по делу – за восстановлением гармонии и душевного комфорта. Классический японский сад вообще обходится без цветов, если кто не знает. В нем деревья с причудливыми кронами, ручьи с поросшими травой берегами, маленькие деревянные мостики, скульптуры и камни. И все это замшелое от времени. В таком саду надо думать о вечном и в полном одиночестве. Но стоит пройти совсем немного – и попадаешь на праздник. Веселый, яркий, как фейерверк, итальянский сад резко контрастирует с японским. В нем все поет, и вам тоже хочется это делать, хотя бы внутренне.

В садах Бутчарт в любое время года прекрасно. Весной они отданы во власть тюльпанам, летом – розам, осенью больше всего бегоний - это местные фавориты. Не знаю, увижу ли эти сады когда-нибудь еще, но счастье увидеть их хотя бы раз в жизни. Из памяти они не уходят. Я это точно знаю.

Скалистые горы и озера Западной Канады

Когда я впервые посмотрела на Скалистые горы, у меня поначалу случилось что-то вроде раздвоения личности. Правда, к счастью, не в медицинско - психиатрическом смысле. Можно сказать, что в тот момент во мне одновременно находились два человека, один из которых в свое время закончил географический факультет, где с большим интересом изучал геологию, и по молодости лет был довольно активно настроенным атеистом, а второй – просто онемевший от избытка чувств путешественник, никогда раньше не видевший ничего подобного, и готовый мгновенно и безоговорочно поверить в то, что все в этом мире создано Всевышним. И атеист быстро сдал свои позиции, потому что его «напарнику» по раздвоению личности пришла на ум метафора, которую, думаю, будет уместно привести, хотя она, к сожалению, пышновата, но другой пока нет.

Итак. Когда Господь Бог утомился от работы в Европе, то есть устал от обтачивания итальянского «сапожка», выпиливания чуть ли не лобзиком норвежских фьордов, развешивания бесчисленных серебристых лент водопадов там же, в Скандинавии, складывания конструктора под названием «Альпы», мне представляется, что он посмотрел на результаты своих трудов, оглянулся по сторонам и увидел, что пространства еще много, а работы непочатый край. Тогда он сгреб в охапку все, что у него было у него под рукой, зашвырнул за океан, просто на произвол судьбы, и оставил в покое. И будь, что будет.

Я часто говорю о том, что мне не всегда хватает слов, чтобы описать красоты, которые посчастливилось увидеть. Но что делать, если это правда?! А ведь правда же! Поклялась бы, только не знаю, какая клятва будет уместна в данном случае. Держу пари на что угодно, что многие из тех, кто видел Скалистые горы, их живописнейшие речные долины, ледники, от таяния которых образуются озера с водой непередаваемого цвета, леса, каньоны, водопады и прочие природные объекты, могли бы создать что-то вроде клуба молчунов. И собираясь вместе, просто молчали бы, объединенные общими воспоминаниями, для которых не нужно слов. Но какое содержательное это было бы молчание… А что сказать? Кто видел – поймет, кто не видел – просто прошу поверить. И хотя я отлично понимаю, что все горы по-своему уникальны, что везде можно найти удивительные по красоте ландшафты, и при наличии таланта воспеть их, как Лермонтов воспел Кавказ или нарисовать, как Рерих сделал это с Гималаями, все равно – Скалистые горы – это Скалистые горы.

Может, потому, что природа здесь (усилиями правительства Канады и ЮНЕСКО) не тронута людьми? В буквальном смысле. Если не считать дорог, по которым можно проехать да крошечных островков цивилизации в виде маленьких населенных пунктов, предназначенных для передышки путников. Конечно, есть здесь и довольно большие курорты поблизости термальных источников, оборудованные базы для горнолыжников, любителей пеших прогулок, но все размещается так компактно, и по площади настолько незначительно по сравнению с окружающими эти «вкрапления» девственными просторами, что присутствия человека практически не ощущается. Мы проехали на автобусе довольно длинное расстояние, были в трех национальных парках, размер которых сопоставим с величиной многих стран, и везде доминировала природа, а не человек и результаты его деятельности. Вот как ее описать? Слова «грандиозно», «великолепно», «удивительно» слишком бледны, а другие найти сложно. Мне вообще трудно дается сегодняшний рассказ, я уже десятки раз вытирала, переписывала, снова вытирала и снова переписывала все его предложения, пытаясь хоть немного приблизить смысл слов к тому, что я видела. И понимаю, что особо внятно не получится. Вот, например, как словами описать вкус хорошего вина? Можно, конечно, попытаться «разобрать» его букет на составляющие, но человеку, который это вино не пробовал, даже самое лучшее описание вряд ли поможет составить свое впечатление о нем. И чертовски верно, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать или прочитать..

Когда смотришь на грубо обломанные скалы, на ледники высоко в горах, на могучий массив леса, вдыхаешь чистый воздух, насыщенный свежестью, понимая, что тебе это не снится, понемногу привыкая к мысли, как далеко от дома ты забрался, в тебе внутри закручивается пружина непередаваемых эмоций, с которой надо что-то делать, поскольку ежечасно сменяющиеся пейзажи только добавляют этих самых эмоций. За каждым поворотом дороги – новый вид, хотя составляющие ландшафта вроде бы одни и те же: горы, леса, речные долины, озера и водопады. Но попробуйте найти хоть что-нибудь похожее друг на друга – не получится, напрасный труд! И это только с дороги. А нас возили еще и в так называемые пейзажные места, где природа настолько изощрилась в своем великолепии, что у человека, который к ней не равнодушен, просто делается завихрение в мозгах. Не знаешь, что с этим делать, как вернуться в адекватное состояние, разве что напиться до невменяемости – успокоительного или виски. А ведь я никогда не страдала экзальтацией! Кстати, о виски. Мы совершенно случайно попробовали виски Альберта Премиум. Захотели понять вкус канадского виски, и эту его марку выбрали наобум. Прекрасный напиток, да что там, просто великолепный. Я не очень понимаю крепкие напитки, но этот виски даже мне удалось оценить. И вкус приятный, и аромат, и ничем запивать, а уж тем более закусывать просто нет необходимости. Запросто поспорит со скотчем, даже самым лучшим.

В национальном парке Йохо мы были на берегу Изумрудного озера (это его название), при виде которого у увидевших его впервые индейцев, вырвался непереводимый возглас «йохо!», выражающий крайнюю степень восторга и давший название целому парку. В русском языке, к сожалению, для этого пригодна только ненормативная лексика. Мужчины, я думаю, меня хорошо поймут. И я уверена, что если бы наша группа состояла из моих любящих природу соотечественников только мужского пола, а женщин поблизости не было бы, то густой неразбавленный мат в этой группе стоял бы столбом на протяжении всей поездки. Большинство наших мужчин (не зависимо от возраста, образования и социального положения) так устроены, что если они переживают сильные эмоции, не важно, позитивные или не очень, а если еще и приходится рассказывать что-то задевшее их за живое, естественно, в мужской компании, то без «йохо!» (на русский манер) почему-то обойтись им крайне сложно.

А что делать бедной женщине, чтобы совладать с собой в этом случае? Можно поплакать, чтобы снять эмоциональное напряжение, но слезы могут вызвать нежелательную реакцию попутчиков, да и не хочется глупо выглядеть, поясняя, что случилось, так что лучше, конечно же, просто выпить. Что мы периодически и делали.

Невероятную красоту Скалистым горам добавляет вода. Здесь она есть во всех физических состояниях (жидком, твердом и газообразном) и во всех мыслимых и немыслимых видах. И когда я вспоминаю воду Скалистых гор, то она мне представляется, как ни странно, в виде неутомимого труженика. О чем я? А вот о чем. Работы у нее просто завались. Во многих местах она мягко струится по речным долинам, чистая, прозрачная, чтобы напоить многочисленных животных и даже путников, ведь из горных рек воду можно пить в сыром виде и не бояться протеста организма. Речные долины удивительны по красоте, тихие, спокойные. Тут же вспоминаются американские вестерны. Кажется, что еще минута и из леса к берегу выйдет караван золотоискателей, просто братьев - близнецов Клинта Иствуда в ковбойских шляпах, кожаных штанах, с обветренными мужественными лицами и т.д., и немного странно, что караван так и не выходит… А водопады! Вода ревет и злобствует в нетерпении, стараясь как можно быстрее прорваться на свободу через узкие ущелья, пенится и посверкивает радугой сквозь густые брызги. Радугу все время видно, если день солнечный. А озера! Любые оттенки и оттенки оттенков, на любой, самый изысканный художественный вкус: бирюзовые, сапфировые, изумрудные, аквамариновые. При этом озера всех форм и размеров, прозрачные или мутновато-молочные, кажется, что такого быть не может, ан нет, есть! И ты это видишь, стараясь запомнить, потому что фотокамера живет какой-то своей жизнью и не хочет запечатлевать увиденное глазами. А, скорее всего, просто не может.

Каньоны – отдельный разговор. Здесь вода вытворяет с горами и скалами жестокие вещи. Она просто прогрызает себе дорогу, крушит камни, выворачивает с корнями деревья, образуя завалы на поворотах течения, но при этом оставляет неповторимые формы берегов на своем пути. Я видела только два каньона, узких и глубоких, причудливо прорезанных в горных породах и просто не могу описать их. А лес по краям этих каньонов – могу. Он просто сказочный, в смысле, какой-то заколдованный, медвежий угол, иначе не скажешь. И тоже не тронут человеком. Среди скал и огромных валунов растут сосны со стволами, поросшими бородатым лишайником. Очень много мшистых зеленых полян, подсвеченных даже в ясный день лишь несколькими лучами солнца, да и тем трудно прорваться сквозь сомкнутые кроны, а также выбеленных временем и дождями погибших во время бурелома деревьев… Лес не издает никаких звуков, только шумит на разные лады вода. Правда, бегают и шуршат бурундуки с немым вопросом в глазах: «Ну, сколько можно бродить и вздыхать? Дайте покоя.» Действительно, вид у зверьков удивленный.

В общем, каньоны - не просто красиво, это непередаваемо. Но вода – один их злейших врагов Скалистых гор, потому что денно и нощно разрушает их. А еще и выветривание.. Этот процесс, хотя и придает неповторимый колорит горной местности, совершенно беспощаден и необратим. Все-таки против физики не попрешь. Смена температур заставляет расширяться и сжиматься даже камни, в них образуются трещины, вода заполняет их, зимой замерзает, летом тает, трещины увеличиваются, а там за дело берется ветер, выдувая мелкие частички породы, устраивая камнепады, и горы постепенно сдают позиции. Одно радует: выветривание происходит довольно медленно и до момента, когда Скалистые горы превратятся в невысокие холмы, еще очень далеко, мы не доживем. Так, по-моему, бывший географ на минуту взял верх над обычным путешественником… Но радует, что знания, полученные 20 лет назад на географическом факультете, не подвержены склерозу. И на том спасибо.

Ледники – тоже особый разговор и отдельный предмет восхищения. Когда смотришь на них издалека, то они кажутся легкими и невесомыми белоснежными одеялами, прикрывающими горы, но когда стоишь на ледяном массиве, как было со мной на леднике Атабаска, то понимаешь, что это твердокаменное образование толщиной несколько сот метров вовсе не такое безобидное. Довольно страшно становится после слов гида, что только на хорошо изученной гляциологами и сравнительно небольшой площадке можно спокойно стоять, а стоит сделать несколько шагов в сторону и можно ухнуть в промоину глубиной метров 20 и попасть в выпуск местных новостей в рубрику «Происшествия».

Итак, вода работает без выходных и праздничных дней, но, как мне кажется, есть у нее и место для отдыха. Это озеро Луиза. Здесь она спокойно лежит в каменных ладонях гор, и я сейчас взвою от досады и беспомощности, потому что снова не могу найти слов. Но если кто-нибудь из тех, кто прочитает то, что я написала, съездит на это озеро, то милости прошу в клуб молчунов – любителей Западной Канады. Молчать будем вместе.

Я неподвижно просидела на берегу озера Луиза час, и этот час был одним из лучших часов в моей жизни. Видели, как магнит притягивает к себе металлическую стружку? Там, на берегу, погрузившись взглядом в голубые воды, я физически ощущала, как они вытягивают из моих глаз колючие «стружки» усталости. А вместо них заполняют глаза красотой, а сердце и душу - спокойствием и умиротворением. Не сомневаюсь, что озеро Луиза так и останется для меня одним из красивейших мест на земле.

Думаю, что на днях я еще соберусь с силами и продолжу рассказ о Западной Канаде. Еще два Ванкувера – город и остров, Калгари, курорты в национальном парке Банф и, конечно же, изумительные сады семьи Бутчарт, к описанию которых я только мысленно подбираюсь..

А сегодня вместо послесловия хочу привести слова Стивена Ликока, который сказал так: «Если бы я знал, что Западная Канада так хороша, я не приезжал бы сюда, а родился бы здесь, чтобы не тратить времени понапрасну». Как я его понимаю!

Эдмонтон – столица прерий

Эдмонтон – столица канадской провинции Альберта (или как ее называют местные жители – провинция дикой розы) был первым городом на моем пути. И первым в моей жизни канадским городом, который я увидела не по телевизору. Если не считать Торонто, в котором была вторая пересадка в моем заокеанском путешествии. Правда, Торонто удалось увидеть только с самолета, но картина была очень характерной, в чем позже я не раз убеждалась. Канадские города в основном одноэтажные, даже если они очень крупные. У меня на родине все не так. Большой город – это всегда многоэтажки, низкая застройка – прерогатива провинции. В Канаде – по-другому. Только деловой центр щетинится небоскребами, а жилая застройка – сплошь коттеджная, растянутая по огромной площади. Все потому, что места много, тесниться нет необходимости. И Эдмонтон – не исключение. Деловой центр можно не спеша обойти за час, а все остальное – параллельно-перпендикулярные стрит и авеню – жилые кварталы, куда туристы практически не заходят. Кстати, в Эдмонтоне туристов немного, а уж туристов с постсоветского пространства там, похоже, вообще не видывали. Тем приятнее отзывчивость местных жителей, которые мгновенно реагировали на нас. Мы, с картами города в руках, то и дело беспомощно огладывались, пытаясь сориентироваться в пространстве после многочасового перелета, который перепутал нам день и ночь. Многие спрашивали, откуда мы, надолго ли приехали и куда едем дальше. И услышав ответ, недоумевали. Сначала мы не поняли, почему. Промелькнула, правда, неприятная мыслишка, что такой страны, как Украина, местные жители вообще не знают. Но очень скоро она была отвергнута, как ошибочная – в Канаде большая украинская диаспора, нашу страну здесь знают, да и географию в школе точно преподают, как не преподавать. Оказалось, что удивление имеет другую причину: огромное расстояние между странами, которое двое туристов из Украины решили преодолеть. К тому же когда мы говорили, что в Эдмонтоне наше путешествие только начинается, а дальнейший путь лежит к Тихому океану через Скалистые горы и национальные парки, все цокали языками в знак глубочайшего одобрения, из чего мы сразу же сделали вывод, что впечатления у нас будут идти по нарастающей.
В Эдмонтоне я сделала первые наблюдения, характерные для Канады, уж для ее западной части – точно. Например, городские сады и парки. Парки можно разделить на две группы: которых касается рука человека и которых не касается. Причем не касается в прямом смысле слова. Поначалу было даже удивительно и очень непривычно. Почти в самом центре города парк, но очень своеобразный. Дорожки для пешеходов и велосипедистов проложены, но сам парк – растения в нем – растут, как им хочется: насаживаются сами и сами умирают. То есть никто не чистит его от сухостоя, поваленных деревьев с вывороченными корнями, которые обрастают мхом. Сначала было ощущение, что парк находится в запустении, но на самом деле оказалось, что таким образом в городе сохраняется уголок девственной природы, которой дают возможность жить по ее законам и как ей хочется. А дорожки проложены, чтобы можно было гулять и наслаждаться этой дичью.
Но парки другой группы – совсем другое дело. Тут буйство всевозможных цветов, кустарников и деревьев, над которыми явно неусыпно наблюдают садовники, ландшафтные дизайнеры и тому подобные специалисты. Вот этого от Западной Канады я вообще не ожидала. Такой высочайшей культуры садово-паркового искусства. Даже мой горячо любимый Лондон померк. Но в плане садов и парков Эдмонтон был легкой разминкой перед тем, что ожидало нас в следующие дни. Однако не буду забегать наперед.
Эдмонтон – молодой город, толчок развитию которого дали найденные в этих местах месторождения нефти. Сразу видно, что денег в нем достаточно, и развитие продолжается и будет продолжаться. Кстати, никаких видимых проявлений мирового кризиса типа замороженных строек, как у нас на родине, мы не заметили.
А деньги – удивительная и многоплановая вещь. Но главное, что для них характерно, это то, что деньги всегда видно, скрыть их невозможно. Не их самих, конечно, как предмет материального мира, т.е. купюры, а производные от денег – то, что с их помощью можно создать. В Эдмонтоне деньги есть, это точно. Их и не скрывают. Современные красивые здания, хорошие дороги, явно недешевые частные жилые дома придают городу очень благополучный, а зачастую и респектабельный вид. Как сказала бы моя подруга, в Эдмонтоне довольно богатенько. Хотя и не Монте-Карло, где богатство режет глаз в хорошем смысле этого слова. И заметно, что это только начало истории Эдмонтона.
Местные жители жутко гордятся торгово-развлекательным центром, который занесен в книгу рекордов Гиннеса, как самый большой по площади. Действительно большой. Сравнить с чем-нибудь подобным сложно. Говорят, что если в каждый магазин, ресторан и развлекательное заведение этого монстра сферы торговли и общепита зайти на 5 минут, то займет это трое суток. И это похоже на правду. Но меня трудно удивить ассортиментом магазинов, поэтому писать о них не буду. На что интересно было посмотреть – так это на самый большой в мире закрытый пляж, созданный по типу тихоокеанских островов и копию одного из кораблей Колумба, которые вышли из Европы в первое плавание к берегам Америки (во время которого она, собственно, и была нечаянно открыта), - Санта-Марию. На пляж я посмотрела исключительно с эстетической точки зрения, но без душераздирающего интереса. Без сомнения, создать такое посреди жарких прерий – дело нелегкое. И, похоже, местным жителям это очень нравится. Но я не люблю муляжей. Искусственный пляж вызвал у меня двойственное чувство: удивления от его масштабов и внутреннее неприятие. Почему-то сразу возникла ассоциация с париком и вставной челюстью, которые могут быть замечательно, как мастерски и правдоподобно изготовлены, но все равно видно, что не настоящие. Но я ни в коем случае не критикую. Боже упаси! Детям все это ужасно нравится (пляж, конечно, а не парик и вставная челюсть), пусть играются. Хотя было достаточно и взрослых, по-видимому, также получавших удовольствие.
Копия Санта-Марии – корабля Колумба - сделана в натуральную величину, поставлена на воду и вызывает восхищение у всех, кто ее видит. Опять же, поразительно, как можно было на таком суденышке решиться пересечь Атлантику. Очевидно, что Колумб действительно не представлял размеров Земли, иначе даже его сердце дрогнуло бы. Вообще чудо, что он добрался на таком судне до Америки. Молодец, что и говорить.
Очень приятные впечатления оставило посещение парламента провинции. Мы, конечно, были с экскурсоводом, но нас провели по всем помещениям, можно было заглянуть в сессионный зал и посидеть в ложе прессы, сфотографироваться у двери премьер-министра правительства Альберты, заглянуть практически всюду, куда только захочется. Здание правительства очень презентабельно и внутри отделано совершенно потрясающим жемчужно-серым мрамором. Нам организовали подробную экскурсию по парламенту, которую проводил юноша-индеец. Натуральный индеец – первый, которого я видела живьем. Конечно, он был совсем не похож на Чингачгука Большого Змея в исполнении легендарного красавца Гойко Митича, но выглядел очень симпатичным, особенно когда начал говорить. Рассказ оставил неизгладимое впечатление. Кто захочет побывать там, услышит сам.
Я не была бы я, если бы не засунула нос и в жилой одноэтажный район Эдмонтона. Тем более что под окнами нашего отеля через реку Северный Саскачеван на другой берег был перекинут мост, по которому очень хотелось прогуляться. Реки Канады, берущие начало в Скалистых горах, очень красивые. По цвету воды. Представьте, что в прозрачную бирюзовую воду добавили немного молока, и она немного замутилась. На самом деле вода очень чистая, просто в ней много мелкой взвеси горных пород, которые вымывают водные потоки. Но и впечатления от канадских рек в Эдмонтоне были первичные – впереди было столько воды во всех ее видах, цвете и физических состояниях, что пересказать мне все это будет явно нелегко.
Так вот, перейдя по мосту, мы оказались в очень респектабельном и ухоженном одноэтажном районе, который мне напомнил американские фильмы для семейного просмотра: разнообразные красивые домики, живописные изгороди, красивые клумбы, зеленые лужайки, которые всячески холят и лелеют их владельцы. Улиц в этом заречном районе было много, но вдруг мы увидели вывеску, на которой было написано приглашение пройтись по 95-й улице. Дескать, всем любознательным будет интересно. Мы, конечно же, немедленно приняли решение пройтись. Оказалось, что по этой улице можно дойти до четырех стеклянных пирамид, венчающих собой огромную оранжерею, в которой можно и посмотреть на растения разных природных зон, и хорошо провести время, как взрослым, так и детям. Мы быстро поняли, что канадцы везде, где только можно, любят соединять познавательные моменты с приятно-отдыхательными.
Но не в оранжерее дело. Начав променад по 95-й улице, которые в утренний час была совершенно безлюдной, вскоре мы увидели пожилого человека лет 70-ти с небольшим, который упражнялся со своей газонокосилкой – доводил до совершенства газон перед своим белым домиком. Не знаю, чего он хотел от этого газона, который и так был безупречен. Дедушка с нами поздоровался, мы ответили, хотя и с некоторым изумлением. Но оказалось, что совершенно напрасно мы изумлялись. Вскоре мы уже привыкли, что канадцы часто здороваются на улицах, в парках, в отелях. Особенно если чувствуют, что вас с ними хоть что-то объединяет. На счет объединения это я сама сделала такой вывод, потому что другого объяснения придумать не могу. В связи с этим отвлекусь ненадолго. В Ванкувере, в последний день перед отлетом домой, мы гуляли в совершенно диком лесу, который располагался, как ни странно, почти в самом центре города. В этом лесу нам периодически встречались люди, выбежавшие на утреннюю прогулку, или просто гуляющие по его дорожкам, неспешно, как мы. Так вот здоровались ВСЕ! Может, потому, что всех нас объединяло желание прогуляться в то утро, и мы невольно на короткое время попали в некую «касту» любителей лесных прогулок… Не знаю…
Но вернусь в нашему незабываемому дедушке. После того, как он поздоровался с нами, я испросила разрешения сфотографировать его дом. Дедушка мгновенно разрешил, а затем пригласил пройти с ним. И мы пошли. Нас провели на задний двор, который был так же прекрасно ухожен, лоснился сочной, не августовской зеленью газона, пестрел цветами, но уже имел не парадный, а домашний вид, а потом на крыльцо вышла очаровательная пожилая женщина, жена нашего нечаянного знакомого и пригласила в дом. Мы были, мягко говоря, потрясены. Правда, еще на улице мы сказали, что туристы, что очень издалека, но приглашения в дом никак не ожидали. Я много раз слышала, что американцы, и канадцы в том числе, даже друзей и соседей в дом часто не зовут. А тут просто два чужих человека с улицы. Мне очень понравилось в доме Мардж и Малкольма (наших случайных, но очень приятных знакомых), мы даже сделали несколько фотографий их уютных комнат, где было так чисто прибрано, словно эти люди живут в постоянном ожидании внезапных гостей; даже кофе нам был предложен, но мы отказались, посчитав это не слишком удобным. Теперь жалею. Ну да ладно, раньше надо было думать и соглашаться. Это все зашоренность наша дает о себе знать, - чувство ложной скромности, уж не знаю, почему у моих сверстников оно так жутко развито. Впрочем, не хочу о нем писать.
И еще на этой улице, которую я никогда не забуду, произошла первая встреча с представителем дикой канадской природы – прямо на проезжую часть откуда-то сбоку выскочил заяц, который так явно не спешил, что мне удалось его сфотографировать. Было видно, что дел у животного было в то утро немного, скакал он очень лениво. Потом было много таких встреч – зверья в Западной Канаде просто навалом. Мы видели лосей (в метрах 15) с такими рогами, что таких рогов раньше я не видела ни на ком; горных баранов, которые перекрывали движение автотранспорта, и все ждали, пока животные уйдут с дороги, никто не сигналил и не возмущался; волка, оленей, орлов, морских котиков, но венцом всего показавшегося мне животного мира, конечно, была медведица с двумя уже довольно большими медвежатами, которая решила перейти дорогу прямо перед нашим автобусом. Даже говорить не буду, что я пережила в этот момент. Ничего подобного раньше я не видела. Ну, если не считать зоопарки. Но разве их можно сравнивать с дикой природой? А всякой мелкой живности типа белок, бурундуков и сурков – бессчетно. И каждый раз было интересно за ними наблюдать. У меня сложилось впечатление, что животные прекрасно понимают, что никто их не тронет, и ведут себя соответственно – не боятся никого, что замечательно.
Чуть не забыла написать про очень хороший стейк, который, будучи в Альберте, попробовать нужно обязательно. Вкусный, сочный, в два пальца толщиной, но при этом мягкий и нежный. По возвращении из Канады мы с друзьями пошли в недавно открытый стейк хаус в Киеве. Судя по ценам на это блюдо, коровы, которые предназначались на стейк, должны были получить минимум 100 сеансов расслабляющего массажа, а питание им должны были составлять лучшие коровьи диетологи. Метрдотель клялся собственным здоровьем и благополучием, что такого стейка мы больше нигде не попробуем, хотя я его честно предупреждала, что мне есть с чем сравнивать. К сожалению, стейк оказался фальшивым. Или массажиста у коров не было, или они были пенсионного возраста, но деньги были выброшены на ветер. Так что за стейком – в Альберту, там точно никто не обманет, в любом ресторане мясо готовят хорошо.

Заглянуть за горизонт…

Очень часто в разных контекстах мы и сами говорим и слышим: «Да если бы мне кто-нибудь еще год назад (промежутки времени у каждого разные) сказал, что я … (тут вариантов миллионы), ни за что бы не поверил!» Вот и я также, не могу удержаться от этой затертой фразы и говорю: «Если бы еще полгода назад мне кто-нибудь сказал, что я совершу путешествие в Западную Канаду, на тот самый дикий-дикий, просто дичайший запад, ни за что бы не поверила». И, тем не менее, я там побывала, домой вернулась буквально неделю назад.
Ну что сказать? Во-первых, в двух словах не получится. Во-вторых, как ни странно, я чувствую себя предательницей по отношению к Европе, которую Западная Канада вытеснила из моего сердца почти мгновенно, надеюсь, что временно: должно же там все устаканиться и упорядочиться. Европа ведь ни в чем не виновата, я ее по-прежнему хочу любить и восхищаться ею. И наверняка буду. Но пока все мои мысли там, на берегу Тихого океана, в Скалистых горах, среди озер такого цвета, что нужно быть Моне, Верещагиным и Айвазовским в одном лице, чтобы передать эти изумрудные, бирюзовые, аквамариновые краски. А я – точно не они…А уж словами описать – вообще нереально. И невероятная девственная природа – лишь часть того, что я увидела. Она роскошна даже в своей скромности. Были еще и города – Эдмонтон, Калгари и Ванкувер - современные мегаполисы, вкрапленные в эту природу, причем органично до невероятности, были встречи с людьми, случайные и не случайные, наблюдения за укладом жизни, который совсем не такой, как в Европе…
На пути домой, во время длинного, 15-ти часового перелета я пыталась начать подбирать слова для описания своего путешествия, но мало преуспела в этом. Слова подбирались плохо, да и сейчас я чувствую себя косноязычно, как если бы я только начала изучать иностранный язык, а меня попросили бы сделать доклад на нем перед большой аудиторией.. Но ничего, начну, как получается.
Я давно заметила, что мне легче выражать свои чувства, возникающие под воздействием впечатлений, с помощью метафор, аналогий и прочих прикладных языковых инструментов. Вот и сейчас попробую, чтобы было понято хоть немного, о чем я.
Представьте, что всю свою жизнь вы считали себя кем-то вроде хомячка, который живет в своем удобном, уютном и милом сердцу мире, и постоянно озабочен поддержанием комфорта и безопасности. Периодически вы выходите за его пределы, чтобы пополнить запасы пищи, других необходимых для жизни вещей, гуляете неподалеку от дома, что и для здоровья полезно, да и эстетические удовольствия от созерцания окружающей среды вам не чужды. Рядом точно также живут ваши друзья и родственники, и эта обстановка такая привычная и удобная для вас, что вы и не подозреваете, что может быть по-другому. Но в один прекрасный день в вас просыпается невесть откуда взявшееся любопытство, и вы неожиданно даже для себя решаетесь удалиться от своего дома на более длинное расстояние и с удивлением обнаруживаете, что за пределами вашей вчерашней досягаемости лежит невероятно огромный мир, масштабы которого вы просто не представляли. У вас захватывает дух от простора, мощи, которые не хотят помещаться в ваше сознание, хотя хомячок вы вполне образованный, начитанный и интеллектуально развитый. Но и это еще не все. Преодолев силу притяжения вашего дома, вы четко понимаете, что вы вовсе не хомячок, что вас кто-то обманул или вы сами обманывались. На самом деле вы – Птица! И вам по плечу преодоление таких расстояний, что цифр, их отражающих, вы даже не понимаете. И еще: вы четко знаете, что больше никогда вы не сможете иначе, что возвращение в привычную тесноту, а по сути, в клетку невыносимо для вас, разве только на короткое время, чтобы накопить ресурсы для нового полета. Но дверь в этой клетке у вас всегда будет приоткрыта, чтобы в любую подходящую минуту беспрепятственно вылететь снова.
Не знаю, удалось ли мне внятно выразиться, хотя я очень надеюсь, что хоть частично, но удалось.
Я не буду рассказывать, как и почему возникла идея такого далекого путешествия, да и возникла она не у меня. Меня просто подтолкнули к этому, и я просто невыразимо счастлива, что так случилось.
Первое мощное впечатление – трансатлантический перелет. Рейс Киев – Франфуркт, который его предварял, показался загородной прогулкой по сравнению с ним. Я очень боюсь летать, это необъяснимый страх высоты, о котором мне не стыдно говорить, поскольку я не одинока – навалом людей, разделяющих мой страх. Авиакомпания Эйр Канада, которая подхватила нас во Франкфурте – выше всяких похвал. Но описывать удобства перелета не имеет смысла, не в этом дело. Просто люди хорошо умеют выполнять свою работу, и это – норма, а не из ряда вон выходящее событие. А вот огромные аэробусы, которые используются для перелетов через Атлантику, я увидела вживую впервые. Нежно-зеленые, с красным кленовым листом на хвосте, они были первыми предвестниками путешествия на край земли – и это в буквальном смысле. Ну куда дальше можно улететь из Европы в Северном полушарии? Да никуда. Но все равно соображалось плохо – соотнести свое место жительства с местом будущего прибытия никак не получалось. И еще странное поведение времени. Вообще-то ничего странного, мы летели вместе с солнцем, и, благодаря огромной скорости, опережая время. Хорошо, что благодаря Эйнштейну и его теории относительности мы имеем возможность сомневаться даже в таблице умножения… Но относительность применительно ко времени – забавная штука. При перелете с востока на запад оно ужимается, и часы просто в растерянности – не понимают, что им показывать. Из Киева мы вылетели в 5 утра, преодолели 10 часовых поясов и в пункте нашего прибытия – Эдмонтоне – столице провинции Альберта, оказались в 5 часов пополудни. Это по часам. А на самом деле перелет с двумя пересадками занял почти сутки. Но это не единственный временной сюрприз. Не буду забегать наперед, расскажу об этом позже.
Во время трансатлантического перелета многие пассажиры, особенно те, для кого он был не первым, спали, читали, смотрели телевизор, а я, для которой этот перелет явился событием, следила за ним по интерактивной карте. Очень удобно – видишь курс движения самолета и прочую интересную информацию о перелете. Нет, я не сидела, тупо уставившись в монитор все 8 часов. Меня обуревали самые разные мысли, которые толклись в голове, мешая друг другу. Например, я думала о том, насколько смелыми были люди лет 500 назад, когда на утлых суденышках, иначе не назовешь их корабли, решались пересечь Атлантику. Без оборудования, имея обычно только компас и звездное небо над головой, да еще паруса.. Современный человек, мне кажется, уже не способен на такую отчаянную смелость. Не знаю, что гнало тех людей в дальний, многомесячный путь. Когда я училась в школе, на уроках географии учительница рассказывала, что для Колумба побудительным мотивом был научный интерес – хотел проверить, действительно ли земля круглая. То есть он был в этом убежден, но нужен был еще и эксперимент. Сейчас общеизвестно, что Колумбом двигал коммерческий мотив – все знают, что он, бедняжка, собрался в Индию за пряностями, а значит, за деньгами. Нормальное человеческое желание, к которому глупо подходить с оценкой. Все хотят денег и возможностей, которые дает обладание ими… А Колумб еще и прославился, да еще и как. Америку-то все пришлось открывать! Великолепный побочный эффект предприятия, которое было задумано с предпринимательской целью. Ведь никто не знает, как бы развивалось человечество, если бы Колумб не пустился в путь в конце 15 века, и Америку открыл кто-нибудь другой и лет через 100 или 200. А ведь и такое могло быть. Но история не терпит сослагательного наклонения и что было бы, если бы …, нам узнать не дано. Или Магеллан, совершивший первое кругосветное путешествие… Ведь именно он назвал Тихий океан Тихим, пусть и ошибочно, как оказалось. Но океан показался Магеллану именно Тихим, и так и останется навеки таким на географических картах. Когда я думаю об этом, у меня, как у той вороны из басни «в зобу спирает дыхание»: человек вот так запросто дает имя океану и какому! Нет, не умещается это в голове, особенно когда стоишь на его берегу и перед тобой такая масса воды, что понять невозможно. Чувствуешь себя даже не пылинкой, а объектиком, который можно рассмотреть лишь в электронный микроскоп. Но осознание этого неоспоримого факта совершенно не унижает – природе не свойственно вызывать такие чувства, на это лишь люди большие мастера. Но почувствовать свою (не побоюсь этого слова) ничтожность перед грандиозностью природы полезно многим, особенно тем, кто думает, что человек – ее царь. Смех один с этими «царями»! Куда деваются все царские понты, если вдруг случается стихийное бедствие? Даже в выпусках новостей смотреть страшно, а уж пережить какое-нибудь землетрясение или оказаться поблизости от проснувшегося вулкана… Не дай Бог! Я уверена, что у природы масса возможностей, чтобы указать человеку на его место. Вот только плохой он ученик.
Когда я думаю, что сразу помогло мне понять, что я на американском континенте – это масштабы. Причем, огромные просторы, порождают «гигантоманию» и у людей. Там все большое: очень широкие дороги, большие машины (легковые в том числе), большие, т.е. очень высокие дома, да даже кровати в гостиницах. Мы жили в четырех разных местах, и везде поражались величине этих кроватей. Даже не совсем понятно, зачем такие огромные. В Европе кровать, рассчитанную по канадским меркам на одного человека, в большинстве гостиниц не найдешь. Но спать было удобно.
Я оставлю описание своих воспоминаний ненадолго, поскольку есть масса других дел, а сегодня в заключение скажу лишь, что если собрать все природные красоты Европы и умножить в 100 раз, то только тогда получится Западная Канада, особенно ее лучшая и контрастнейшая провинция - Британская Колумбия.